-- Солнце! Угадай с трех раз, какая у меня новость!..
У нее светились глаза. Впервые за последний год по-настоящему светились, наполненные каким-то глубоким внутренним чувством.
Он поднял взгляд от интересной книги, которую читал, и сразу поймал себя на ощущении потери. Вот только что, мгновение назад, мир был похож на теплый уголок дачной веранды летним солнечным вечером -- покой, пустота, теплая тишина. Это было только что, но момент уже не поймать, и теперь все изменилось.
Зачем гадать, когда ежику понятно -- она все-таки беременна. Как это вышло, при ее-то патентованных таблетках и его осторожности, не выяснит и Шерлок Холмс, ведь даже знаменитый английский сыщик с его дедуктивным методом вряд ли усомнится в правдивости сияющих глаз Женщины-Матери. Чувство "дежа вю" -- сильное чувство. Все это когда-то уже происходило, в точности как сейчас, только обои в комнате были другие, время года другое, и женщина, глаза которой светились, озаряя все вокруг, была другая -- уже совсем забытая. Но мир развивается во спирали, и вот новый виток, и оттого еще сильнее безысходность.
Раз...
Ну вот и все. Сейчас надо обрадоваться, потому что в противном случае будет только хуже. Можно, конечно, взять ее за руки и попытаться (всего лишь попытаться) объяснить, что и без детей люди живут счастливо, но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы предсказать заранее ее реакцию. Она не поймет. Более того, она обидится, выдернет со злостью закостеневшие ладони и хлопнет дверью, чтобы потом два часа рыдать в ванной. Никакого аборта. Может быть, развод. Алименты. Ярлык "подонок" на долгие годы.
Эх, не любить бы ее так сильно... тогда и подонком стать было бы не страшно.
Два...
А ведь договаривались. Черт возьми, сколько раз обсуждалась до свадьбы эта проклятая тема! И сколько раз она, прижимая к груди (пока еще девичьей, круглой, гладкой, как яблочко) дрожащие ручонки, клялась, что не хочет лезть во всю эту "родильную жесть", что будет предохраняться, что мечтает о семье только вдвоем, о карьере, о путешествиях... Все -- вранье. Бесстыдное бабье вранье, призванное усыпить бдительность доверчивого идиота.
Три...
И не понимает, дуреха, что ее ждет. Это личико, это тело, эта милая подростковая угловатость -- все исчезнет, придавленное огромным пузом, и забудется в мутно-сонных перерывах между ночными кормлениями. Год, два, и она не вспомнит себя теперешнюю. Мало того, над собой теперешней она будет смеяться с ноткой ностальгии, перелистывая страницы семейного альбома. Те страницы, на которых она еще молодая, свежая, без ребенка и с мужем...
Четыре...
А может, все-таки попробовать отговорить? Убедить, привести примеры, достать ей видеозапись родов, чтобы посмотрела, как орать и извиваться от нечеловеческой боли она будет через несколько месяцев? Сводить в гости к каким-нибудь знакомым, у которых недавно появился наследник? Подарить ей щенка, хомячка, котенка? Свозить ее на тропический курорт, накупить тряпок, заказать ей песню на радио, второй раз сыграть свадьбу? Луну с неба достать?.. Она же человек, в конце концов, она любит мужа, не может же она вот так просто взять и на все наплевать?..
Бесполезно. Слишком уж горят у нее глаза. Вот если бы не это...
Пять...
А его ждет участь незавидная. Конечно, любимую работу (ах, Петрович, накрылся медным тазом наш с тобой проект, бабло добывать мне теперь надо...) придется бросить, устроиться куда-то, где хорошо платят, а то и не в одно место, а в пару, и вкалывать, вкалывать, вкалывать... Потому что фрукты, витамины, диеты, врачи, женские консультации, платный роддом, коляски, пеленки, кроватки, памперсы... А у нее будут истерики, токсикозы, психозы, маститы, растяжки. А ночью -- истошный визг ребенка, от которого совсем скоро, максимум через полгода, у счастливого папаши разовьется тяжелое нервное истощение. И ничего кроме -- разве что рюмочка на ночь,чтобы хоть как-то отключиться перед новым днем...
Шесть...
О сексе придется забыть. Какое там! Свою биологическую функцию он уже выполнил, оплодотворение произошло, и самка паука сожрет теперь самца к черту. Хотя нет, не сразу. Она будет питаться им долгие годы, пока, озверев, он однажды не сорвется в никуда, лишь бы не тонуть больше в болоте под названием "полноценная семья". Уйти бы сейчас, но любовь-то жива, и какая это тоска, знал бы счастливый холостяк Петрович...
Да и какой секс после родов, даже если она будет делать одолжение раз в две недели?..
Семь...
Надо мобилизоваться, выдохнуть, подхватить ее на руки и заорать: "Как я рад!". Она же такой реакции и ждет, мать ее. И ни слова больше о том, что он предупреждал -- никаких детей! И не напоминать ей, что она вообще-то была на такой расклад согласна. Нельзя. Она же Женщина-Мать. И марш Мендельсона позади. А стерилизоваться он так и не успел -- поверил, что она правда пьет те проклятые таблетки...
Восемь...
Но подло же, блин, как это подло! Мужику за поступок подобного рода дал бы в морду, а эту придется носить на руках, пока не вытечет по капле чувство к ней. Вот тогда можно будет уйти. Но не раньше. Весы, и на каждой чаше -- только страдания, либо с ней, либо без нее. Пока весы не качнутся, мир будет висеть на тонкой нити непрерывной боли. А качнуться они могут и не скоро...
Девять...
Самое омерзительное в том, что однажды он может привыкнуть и втянуться. И даже полюбить то, что растет в ее (пока еще девичьем, нежном, плоском) животе. Стать таким, как все. А не хочется! Хочется мечтать, строить планы, путешествовать, найти на пару с Петровичем проклятую вакцину (а ведь и грант уже получен, хоть и небольшой), дуру эту к морю свозить, да и просто -- прожить жизнь, не превращая ее в каторгу. Глупая, детская мечта о свободе и счастье! Вот где она кончается -- в тупике комнаты, в счастливых глазах жены, в волнах невыносимой тоски от мысли о том, что она сейчас скажет...
Десять...
Он медленно выдохнул воздух и растянул губы в улыбке. Хороший способ -- прежде чем что-то сказать, сосчитать до десяти. Теперь можно и хватать на руки ставшее вдруг чужим тело, радоваться, вопить и открывать шампанское...
-- Твой начальник сломал ногу? -- с фильшивым весельем начал он играть в "угадайку".
Лицо жены вытянулось.
Это длилось две секунды.
Всего две.
-- ОТКУДА ТЫ ЗНАЕШЬ?!!!!! -- заорала она, хлопнув себя по бедрам и глядя на него распахнутыми, восторженными глазами.
-- Ч... что... откуда знаю? -- он еще не понял.
-- Про начальника! Про ногу! Откуда?!
-- Стой... так ты мне ЭТО хотела сказать?.. -- у него чуть не потекли слезы радости, и неожиданно, напугав жену, он схватил ее на руки и закружил на месте именно так, как и вроде бы должен был по "сценарию", но с одинм отличием -- искренне.
-- Пусти, - буркнула жена, выцарапываясь из его обьятий. -- Тебе опять показалось? То самое?
Он кивнул, все еще не спеша ее отпускать.
-- Блин! -- она сердито фыркнула. -- К психологу тебя, что ли, сводить? Я тебе милион раз говорила -- я не твоя первая жена, и хватит постоянно ждать от меня подвоха! ЭТО больше не повторится! Я -- чайлдфри. Можешь ты запомнить простую вещь? Как же надоело все время доказывать, что я не верблюд...
...Медленно-медленно мир возвращался на круги своя.
-- Да, кстати... - сказала жена, устраиваясь на диване перед телевизором.
-- Что?! -- он вздрогнул.
-- Забыла сказать -- у него открытый перелом.
меня хорьки мои бывает пипец нервируют, как подумаю, что от детей может быть, волосы от ужаса шевелятся 
