на улице пляшет дождик. там тихо, темно и сыро.
              присядем у нашей печки и мирно поговорим.
              конечно, с ребенком трудно. конечно, мала квартира.
              конечно, будущим летом ты вряд ли поедешь в крым.

              еще тошноты и пятен даже в помине нету,
              твой пояс, как прежде, узок, хоть в зеркало посмотри!
              но ты по неуловимым, по тайным женским приметам
              испуганно догадалась, что у тебя внутри.

              не скоро будить он станет тебя своим плачем тонким
              и розовый круглый ротик испачкает молоком.
              нет, глубоко под сердцем, в твоих золотых потемках
              не жизнь, а лишь завязь жизни завязана узелком.

              и вот ты бежишь в тревоге прямо к гомеопату.
              он лыс, как головка сыра, и нос у него в угрях,
              глаза у него навыкат и борода лопатой.
              он очень ученый дядя - и все-таки он дурак!

              как он самодовольно пророчит тебе победу!
              пятнадцать прозрачных капель он в склянку твою
                                                         нальет.
              "пять капель перед обедом, пять капель после обеда -
              и все как рукой снимает! пляшите опять фокстрот!"

              так, значит, сын не увидит, как флаг над советом
                                                        вьется?
              как в школе первого мая ребята пляшут гурьбой?
              послушай, а что ты скажешь, если он будет моцарт,
              этот не живший мальчик, вытравленный тобой?

              послушай, а если ночью вдруг он тебе приснится,
              приснится и так заплачет, что вся захолонешь ты,
              что жалко взмахнут в испуге подкрашенные ресницы
              и волосы разовьются, старательно завиты,

              что хлынут горькие слезы и начисто смоют краску,
              хорошую, прочную краску с темных твоих ресниц?..
              помнишь, ведь мы читали, как в старой английской
                                                          сказке
              к охотнику приходили души убитых птиц.

              а вдруг, несмотря на капли мудрых гомеопатов,
              непрошеной новой жизни не оборвется нить!
              как ты его поцелуешь? забудешь ли, что когда-то
              этою же рукою старалась его убить?

              кудрявых волос, как прежде, туман золотой клубится,
              глазок исподлобья смотрит лукавый и голубой.
              пускай за это не судят, но тот, кто убил, - убийца.
              скажу тебе правду: ночью мне страшно вдвоем с тобой!

пусто бродство и бство , зато "не убийца".