Yakov Hrenov
22 hrs ·
верное средство.
У нас с женой нет детей. У меня - есть. Один точно, остальных - не отслеживал. А у нас с женой - нет. Ну вот так уж мы решили. Не то что бы мы какие-то там бесноватые чайлдфри или ещё какая новомодная дрянь, нет. Просто так решили и всё. И, разумеется, подобное решение крайне беспокоит окружающих нас людей. Практически каждый считает своим святым долгом поинтересоваться у нас - а от чего это ребятёнка то у вас нету. Надо ж детей заводить, надо! Иначе то как? Пора! Стакан воды то в старости? А? Вот то-то же!
Стакан воды аргумент конечно веский, а тот факт, что мы, по причине исповедования угрюмого ЗОЖа и регулярного использования проклятого спорта, выглядим лет на десять моложе и румянее своих настоящих лет - ещё больше подстегивает в окружающих этот интерес. Ну, мол, вона вы какие крепкие, на вас - хоть паши, хоть сей, хоть жни! Здоровые, молодые, надо бы уже и рожать! Самое пора вам! Ага.
И в этом вопросе, к слову, всегда поражает меня тактичность граждан. Почему люди считают, что у них есть право на такие вопросы? Что это за святая уверенность, что за подобным вопросом не последует ответ в форме удара в челюсть с правой, например?
Я же не спрашиваю у вас каждый раз, почему в свои тридцать пять вы выглядите на пятьдесят три. Не ору на всю улицу - эй мать, почему у тебя такая ужасно жирная жопа? Почему ты ничего не делаешь с этим?! Ты же похожа на кучу сала с говном! Надо как-то исправлять этот позор! Н
ет, я так не делаю.
Но драться и ругаться, конечно, не хорошо и не выход, и по этому я придумал более изящное, но от того не менее верное средство.
Когда очередной сердобольный вопрошающий озадачивает меня подобным вопросом, я мгновенно делаю такое лицо, как будто бы меня спросили о чём-то крайне болезненном, неприятном и почти табуированном. Такая гамма эмоций должна быть у смертельно больного человека в тот момент, когда какой-нибудь недалёкий сочувствующий поинтересуется, сколько ему ещё осталось жить. Боль, отчаянье, презрение и ненависть к спросившему, и толстый слой воспитания, замазывающий всё это ровно на столько, что бы вопрошающий почувствовал бы себя моральным уродом, но до конца не осознал - почему.
Потом выдерживается паузы, постепенно переходящая в неловкую. Спросивший, в момент проснувшимся бытовым чутьём понимает, что ляпнул что-то не то. И вот когда глаза его уже забегали, я чуть надломившимся, с металлическими нотками голосом глухо говорю - понимаешь, иногда так бывает. И лёгкая такая финальная рябь несбывшегося отцовства тёмной тенью по окаменевшему лицу.
И всё. Человек уже сто раз пожалел, что спросил, и начинает извинятся, ибо его гражданское воображение нарисовало ему уже страшные картины заламываемых рук, искусанных губ, застывших слёз при взгляде на гуляющие с малышами пары, и страшный приговор, вырывающийся из безучастных уст врачей, и тусклые больничные стены качнулись, рассыпались блёклой краской и медленно, одна за одной гаснут лампы в пустом, гулком коридоре и катится, катится с тихим , похоронным скрипом по вытертому линолеуму каталка с чем-то, или кем-то, накрытым мятой простынёй с сизым штампом, по которой стремительно расплывается почти чёрное пятно...
И более он уже никогда ничего у меня не спрашивает и вообще тему детей не поднимает, ибо с понятием и разумеет что к чему.
Одним словом - очень удобное средство. Уже почти всех таким образом отвадил спрашивать. Немного осталось. Так что если что - рекомендую.