Возвращаясь к теме очевидно упомянуть ВОВ. Я уже как то писал о этой теме, тут разверну чуть поподробнее. А именно, о боевых действиях в районе села, откуда моя бабушка родом. Инфу как от нее и ее односельчан получил, так и из раскопок, в которых участвовал. Так что можно сказать, из первых рук.
По малолетству у меня в голове четко сидело, что гады-немцы - ну... гады, в общем. Все. Несколько событий и рассказов заставили меня пересмотреть точку зрения.
Итак, деревня бабки называется Остров. В нескольких километрах - поселок Высокиничи. В Острову стоял вермахт, в Высокиничах квартировал СС. Майор вермахта квартировал в доме бабушки, и ее младшая сестра подробно рассказывала. Майор был постоянно смурной, но дисциплину среди своих блюл строго, дважды расстреливал своих за мародерство и нон-комбатантов (гражданских) вообще не притеснял. Бабуля только запомнила что он Фон Какой-то был, то есть из аристократии. С большой вероятностью можно предположить, что ему ни разу не нравилось то, чем он занимается, особенно в свете информации из Высокинич, но чувство долга заставляло воевать. По словам той двоюродной бабки, которой было 9 лет, за редким исключением и солдаты вермахта ("серые", как их звали местные) вели себя прилично. Оно и понятно - обычные призванные работяги, не ангелы, но дисциплину знали, а майор, поборник дремучих военных кодексов чести, особо барагозить не давал. К слову, когда наши войска отбили деревню, и немцы спешно драпали, местные же и похоронили убитых немцев, кого нашли, по-человечески. В отличие от грохнутых эсэсовцев ("черных"), которых не поленились отыскать, собрать в яму, облить соляркой и сжечь к чертям.
Потому как "черные" были элитой, причем молодой элитой, чистыми арийцами с забитыми пропагандой мозгами. Они не сомневались, что являются высшей рассой и славяне были именно что унтерменшами. Уходя из Высокинич, они гвоздями прибили местных к дверям домов и сараев живьем. Можно подумать из-за какого то садизма и при этом опереточно злодейски хохотали. Нет, просто они удерживали деревню до последней возможности и в их действиях был холодный расчет. Наши вошли в деревню практически по следам, как и ожидали черные, малость охренели от увиденного и конечно приялись снимать выживших. Вследствие чего нарушили боевой порядок и были хладнокровно накрыты сидевшими неподалеку в засаде бравыми арийцами пулеметами и парой минометов. Вот такая спокойная, техничная охота на живца. Это ж не люди, это ж русские были. К слову, трусами они вовсе не были, и отступать вовсе не думали. Разбившись на группы, они несколько дней кружили по местности максимально "сокращая живую силу и гражданское население противника". Переловили всех, пощады не просил никто. Некоторые даже сами подрывались вместе с кучей наших солдат. Видимо припухнув от такого хардкора, местные не поленились и в чисто мистическом страхе пособирали трупы "Волков Рейха" и сожгли от греха.
Вот практически одинаковые дойчеры, и в то же время такие разные.
И совсем крепко я задумался, когда мы раскопали в лесу засыпанный блиндаж с "серыми". Я писал уже об этом, как нашли записную книжку солдата-очкарика, где на последней странице дрожащим росчерком было написано "Мама, мама помоги мне". На предыдущих страницах были очень годные карандашные рисунки вовсе не на военную и славную тематику - умывающаяся кошка, луна среди облаков, куст и пара грибков под ним...
Вот тогда-то меня и накрыло, что это никакой не нелюдь, а бедолага-студент, некто Ф. Рильке, однофамилец поэта, которого его 2.71банутое государство бросило в мясорубку, где его и перемололо без следа, хотя он мог стать бы знаменитым художником. Нет, он оставался врагом, но, черт возьми, какая жалость ...
Может несколько высокопарно, но именно над его костями я очень и очень ясно осознал, как же меня люто бесят гениальные идеи, которые приводят к таким нелепым тратам достойных человеческих жизней. Не потому, что в школе сказали, что фашизм это плохо, даже не после рассказов бабушек о "подвигах" эсэсовцев, а над останками несостоявшегося художника, так нелепо и бесполезно погибшего.
